Изучая жизнь своего героя, исследуя документы, Варламов не пропускает чудесные высказывания, перлы, не имеющие прямого касательства к Толстому, и доносит их до читателя книги.
«Юность хороша в воспоминаниях, а сама по себе — без соли. Сейчас я сохранила в себе все, что было во мне в 15 лет, но стала глубже и покойнее». Это Наталья Крандиевская, жена Толстого.
Про 18-й или 19-й год высказывание некоего врага Совдепии о роли интеллигенции: «А войдем в Москву — в первую голову — повесить разных там… Шаляпина, Андрея Белого, Александра Блока, Станиславского… Эта сволочь хуже большевиков, от них самая зараза…»
Жалко было бы такие цитаты потерять.
Отрывки из текстов самого Толстого, приводимые в книге, во многих случаях не имеют такой цельности, как эти чужие отрывки. Описывая деревню, Толстой пишет о том, как он любит, понимает, чувствует русскую природу, пишет больше не про деревню, а про себя. Также, когда он пишет о том, какой он враг большевиков, потом, как он принял большевизм, потом, какой он друг большевиков. Опять театр, опять врет. Причем в художественных текстах это вранье более бросается в глаза, чем в публицистических. У современников только дух захватывало от кульбитов маститого писателя. Возмущались, но тут же добавляли, что талантлив, «брюхом талантлив».
Возвращение в Советскую Россию. Это был смелый и рискованный шаг. Но Толстой сделал его и выиграл — стал советским писателем No 2 после Горького. Все «сменовеховцы», вернувшиеся вместе с Толстым, погибли, а он остался жив. Тем или иным способом снова стал деньги зарабатывать, держать хлебосольный дом, жить советским барином.
Описание развода с Натальей Васильевной читать очень интересно. Толстой (по собственным письмам, по воспоминаниям знакомых, по другим источникам, найденным Варламовым) приводит причины этого развода: писатель в семье был одинок, не имел моральной поддержки, думал и заботился о своих домашних, о нем же не заботился никто. «Я для моей семьи — был необходимой принадлежностью… через которого шли все блага. Но кто-нибудь заглядывал в мой внутренний мир?» Вот ведь как страдал большой художник! Как его плохо понимала жена, за 20 лет совместной жизни прошедшая с ним войну, эмиграцию (Константинополь, Париж, Берлин), возвращение в Советскую Россию. Все преодолели вместе, сохранили семью с множеством детей от разных браков и родственников. Но…
Все стандартные аргументы мужа, желающего бросить старую жену и жениться на молодой, Толстой приводит широко, раздольно, с пафосом «большого художника и большого человека». Таким же пафосом полны некоторые произведения писателя. Отрывки, приведенные в книге, порой ужасают. У читателя невольно возникают сомнения в подлинности таланта этого заурядного человека. Но как он тогда вошел в круг писателей Серебряного века, как сохранил себя в эмиграции, как занял высокое положение в СССР? Дав слегка посомневаться, Варламов снова возвращает читателя на твердую и несомненную точку зрения: талант. Кроме таланта огромная работоспособность и четко сформулированная цель, на которую указывало жизнелюбие Толстого. Писал ежедневно, по многу часов. Писал по-разному, и хорошо, и плохо. Написанное продавал, не стесняясь.
Итоги жизни Алексея Толстого, не очень долгой, но очень бурной, Варламов подытоживает, как два романа. Может быть, и один роман, ведь «Хождение по мукам» сейчас читают не очень-то, нельзя сказать, что о Гражданской войне судят по этой трилогии, как об Отечественной войне 1812 года судят по роману Льва Толстого «Война и мир». Но фильм (фильмы) смотрели многие, Дашу, Катю, Телегина, Рощина и других помнят. Зато роман «Петр I» стал основным источником сведений о России того времени. О толстовской обработке русских народных сказок есть разные мнения, но «Буратино» любят все и часто цитируют. «Гиперболоид инженера Гарина» тоже знают многие, часто вспоминают, например, рассказывая о лазерах — изобретении, до которого Алексей Толстой не дожил.
По нескольким свидетельствам, найденным Варламовым, доконало Алексея Толстого, свело раньше срока в могилу участие в комиссиях по расследованию злодеяний немцев, непосредственное знакомство с результатами действий оккупантов на нашей земле. Жена актера Соломона Михоэлса, с которым Толстой дружил в последние годы, называла точную дату начала смертельной болезни — декабрь 1943 года, когда Толстой побывал на первом показательном процессе в Харькове. Были, значит, невытоптанные, чистые пятна в душе этого циника.