- А давайте, голубчик, зайдемте-ка сюда и пивка выпьем-с, - сказал Елисей своему другу Леониду Николаеву.
Николаев подумал: «Всегда Елисей говорит витиевато, обязательно к обыкновенным словам добавляет «голубчик», или «батенька», или забытое словоер: «что-с?» И зовут его непросто, сорок лет назад мальчиков Елисеями называли редко.
Ляля стала брать у меня деньги. При каждом свидании она рассказывала мне денежные истории, всегда разные. Например, залезет в iPhon’е в Сбербанк и воскликнет: «Ой, деньги не пришли! А мне кредит платить…» Расстроится, загрустит. Я начинаю выяснять подробности, сочувствую подружке. Кончается тем, что я даю Ляле деньги, или обещаю что-нибудь проплатить, и проплачиваю на следующий день.
В каком-то смысле «Враки» — юмористическое продолжение «Любви к родителям», но как бы приподнимающее занавес с другой стороны, и вот мы уже видим историю конфликта поколений не через призму сыновней обиды, а через монолог эксцентричной «матери семейства», которая не прекращает третировать своих родственников ни на секунду. Образ, нарисованный автором, настолько яркий, что знатоки советского кино наверняка вспомнят замечательный фильм «По семейным обстоятельствам», который отлично иллюстрирует этот рассказ, как всегда искрометный, точный и сатирически-безжалостный.
«Долг» - одновременно удивительно женский рассказ, в котором каждая читательница несомненно увидит свой семейный быт без прикрас, и в то же время очень мужской, в котором каждый муж посмотрит на себя со стороны. На фоне казалось бы банальной житейской проблемы «занять денег», автор раскрывает извечный вопрос о «своей рубахе», которая неизменно бывает ближе к телу, и о том, как правда для отдельно взятого человека меняется в соответствии с его целями, и впоследствии он уже не может отличить изначальную, реальную правду от той, которую он сам подбил, подстроил под себя.
Господин старший лейтенант, вас вызывает министр, — сказал капитан Балашов.
Хоть мы носили одинаковые погоны без звездочек, но Алексей Балашов в приемной был главнее меня. Он служил с Сухомлиновым с довоенного времени, привык к своим обязанностям и хорошо себя чувствовал на этом месте. Я же полагал себя временным сотрудником, пришедшим в военное министерство после ранения, и собирался вернуться во флот после полного восстановления здоровья.
Вы знаете, что такое бойлерная? Впрочем, это не важно. Так вот, в бойлерной сидели дворник и поэт. Поэт был настоящий, член Союза писателей. В бойлерной он работал, как считалось, чтобы давать тепло людям не в переносном, а в прямом смысле, или чтобы быть ближе к жизни, или ещё по какой-то причине, в общем, поэтическая причуда.
Дворник же зашел в бойлерную на огонек. Он вышел перед сном прогулять свою собаку породы Московская сторожевая, и, пока ученый пес обнюхивал столбы и деревья, дворник решил побеседовать с соседом по дому и сослуживцем по ДЕЗ-20.
Михаил Лифшиц глубоко и точно раскрывает в этой истории образ человека, которому «все должны». Именно такой человек Вадим Быков, главный герой рассказа, который с феноменальным упрямством возводит вокруг себя стену «человеческого непонимания», которую он сам себе и выдумал.
— Берите билет.
— Мне не нужен билет, вы мне поручили самой подготовить доклад на тему «Малоизвестный московский художник конца XIX — начала XX века», — сказала Таня, немного смутившись, оттого что преподавательница забыла свое задание.
— Ах, да. Я помню, помню. Вы ведь Таня Сергеева? Ну, что ж, начинайте, кого вы выбрали? Таня Сергеева начала с места в карьер.