И что удивительно в романе — чем взрослее становится его герой, тем меньше от него зависит, тем пассивнее он перед напором судьбы. Вот он еще Сережа, ученик десятого класса, сын начальника районного отделения милиции, за тысячи километров от Москвы, на юге Читинской области. Еще вполне самостоятельный человек. Ему любопытно. Он сам напросился на ночное дежурство со студентами, приехавшими прокладывать кабель. А дальше? Занятия по алгебре, геометрии, физике, поступление в институт, учеба, жизнь в общежитии, знакомство с Таней Борисовой… Вот Таня Борисова: «Она сама его пригласила, сказала: “Ты приехал из Читинской области. Это очень далеко — я смотрела по карте. Теперь ты живешь в Москве, и тебе нужно изучать город, в котором живешь…”».
Что-то в Татьяне было отпугивающее, потустороннее, робототехническое, ненастоящее. Не тянуло Сережу к этой девушке. Больше хотелось пойти с Люсей из их студенческой группы. Но, несмотря на зароки не гулять с Татьяной, — свадьба. После гибели в катастрофе родных, ему стало как-то все равно. Поступление на работу в «почтовый ящик». Работа… Повышение по службе… И вот наконец последняя глава, закономерно названная «Конец века».
И вверх — по течению, и вниз — тоже по течению.
Писатель не держит героев на кончике пера, не переставляет их по своему усмотрению. Он дает разгуляться жизни, той самой силе, которая выше всех людских желаний…
Это мастерство.
М. Лифшиц, будь то поэма «Толга», рассказы, роман, повесть, любит задумываться о сознательном и бессознательном в человеке. Он размышляет о мере того и другого и о том, как сознательное переходит в бессознательное. И наоборот? Нет, наоборот, как правило, не бывает.
Мы знаем нашего соотечественника как обладателя души, для которой не существует преград. И М. Лифшиц с этим согласен. Он любит Россию. Не случайно повествование его произведений охватывает и Москву, и Сибирь, и Дальний Восток, и среднюю полосу нашей страны.
Но что же мешает этой душе развернуться, утвердить себя по-настоящему — вот специфическая проблема М. Лифшица. Ведь есть в нас нечто, кроме «Раззудись, плечо, размахнись, рука…», что не дает ей размахнуться и раззудиться. Парадоксально, но это вроде бы тоже положительные свойства и качества. Положительные, но не чрезмерные ли? Герой «Почтового ящика» Сергей Зуев испытывает постоянную потребность отблагодарить за все, за все, что, как ему кажется, ради него делают люди. И не бутылкой китайского бальзама, подобно отцу. Ему хочется обязательно чем-то пожертвовать. Чем-то серьезным. Чтобы за добро добром. И он жертвует частью своего «я».
Поэма «Толга» посвящена решению Татьяны Зуевой — писателю нет нужды долго описывать ее характер, мы его знаем по «Почтовому ящику» — уйти в монастырь. Боже мой, какое же это чрезмерное, безумное превышение своих духовных сил. На каких хлипких основаниях зиждется судьбоносный порыв!
Скучно на работе,
Грустно мне в семье,
И в лесу, и поле
Неуютно мне.
Не по мне мирское,
Я учу псалтырь,
Ждет меня над Волгой
Толгский монастырь.
Естественно, благое стремление по дороге превращается в свою данность, род каприза, и лопается, как мыльный пузырь. По существу, это пародия на российскую предрасположенность к минутной героической вспышке и неспособность к долговременному, изнурительному подвижничеству. Но пародия, по сегодняшним дням, вполне заслуженная.
Подвижниками, по мысли автора, скорее являются дети, чем их взбалмошные или эгоистичные до неприличия родители. «Я, наверное, беднее всех. На себя я трачу очень мало, почти ничего». «Я забочусь обо всех, обо мне же не думает никто». «Я очень больна. Только благодаря силе духа, творческому огню я еще держусь». «Они меня никуда не зовут. Семьей идут, например, в ресторан и там жрут без меня». Это каждодневный образ мыслей бывшей интеллигентной женщины, главного персонажа рассказа «Враки». Они — это сын, сноха, внук, внучка, жена внука, правнук. Они терпят лгущую самой себе и окружающим старуху и даже, по-своему, через силу, любят ее. А она в ответ: «Почему человек, так тонко чувствующий других людей, родных людей, лишен всякого понимания и сочувствия?!.. Я это так в стихах описала: “Талантлива, умна, но на мою дорогу два бездарных дурака от зависти к таланту мне выставили ногу…” Написала “два”,то есть сын и невестка… От душевной щедрости, от любви к людям написано только два, следовало и других добавить… Получилось бы не два, а много больше…»
Спрашивается, кто кому «выставил ногу»? Родные старухи – вполне приличные люди – заботятся о сварливой родоначальнице. Только вот не излишня ли эта забота? Не мешает ли она им писать картины, читать лекции, писать книжки?
Может ли быть чрезмерной любовь к родителям — сложный вопрос. Семейная история «Любовь к родителям», пожалуй, самая философская вещь М. Лифшица. Она вся построена на внутреннем монологе. На поверхности почти ничего не происходит. В центре истории жизнь семьи, где оба родителя люди творческой профессии. Знают себе цену, умеют за себя постоять. А сын — человек талантливый, впечатлительный и тоже озабоченный тем, чтобы христианская заповедь «дающему воздастся» была исполнена еще на этом свете. Исполнена им лично, потому что добро-то было ниспослано ему лично. «Бездарь», по мнению родителей. Точнее, отцу и матери попросту было удобно с самого детства считать его бездарью, чтобы заниматься только собой.