Рассказал мне приятель на днях об организации технического образования в Германии. Оказывается, еще с 60-х г.г. 20 века в стране начали развиваться, так называемые, специализированные вузы. Подобные заведения обычно тесно сотрудничают с предприятиями и, соответственно, направлены на практическое обучение. Важный плюс – обучение занимает в среднем три года.
Для разработки некоторых узлов нужен рабочий (слесарь, радиомонтажник, стеклодув или другой специалист, в зависимости от специфики). Он находится рядом с инженером или научным сотрудником, быстро делает первые макеты, которые после измерений выбрасывает или переделывает.
Старый советский анекдот: учитель спрашивает учеников, кто у них родители. Один мальчик говорит: «Мой папа – инженер». Весь класс закатывается от смеха. Учитель успокаивает класс: «Прекратите! Нехорошо смеяться, когда у человека горе!» Так только у нас!
Под словами «научная школа» обычно понимают «планетарную модель»: светоч науки творит, а к нему слетаются со всех сторон ученики, жаждущие приобщиться. Некоторые из этих учеников в следующем поколении сами создают научные школы. Таков был Э. Резерфорд. Его ученик П. Л. Капица сам стал главой советской физической школы.
Волшебные слова «оставили в институте» или «сразу рекомендовали в аспирантуру» при том, что полагалось два года отработать, означали выпускника высшей пробы. Эти талантливые молодые люди быстро овладевали профессией, связями на предприятиях, быстро становились кандидатами наук, доцентами и далее. Как правило, заслуженно.
В общем, женщина на предприятии на подхвате. Ни одной не знаю с титулом главного конструктора. Заместители были, моя жена была заместителем главного конструктора по надежности, вела очень серьезное изделие.
После слов «утечка мозгов» все начинают говорить про отъезд ученых за границу. Я тоже могу об этом рассказать.
Я родился в 1949 году в Москве на улице Покровка. Мой отец, военный журналист, фронтовик, до войны работал в «Комсомольской правде», был знаком со всей журналистской молодежью столицы.