МАТЬ. Я ей не мать! И не желаю ничего слышать про твою неблагодарную жену! Как подумаю, кому ты достался… (отворачивается головой к стенке).
В комнату входит жена Сергея, Катя с пакетом в руке.
КАТЯ. Я принесла корвалол. Заскочила в аптеку. Сейчас я вам накапаю (капает в стаканчик).
МАТЬ (поворачиваясь к сыну и указывая на невестку пальцем). Она хочет меня отравить! Я знала, я всегда знала, что вы меня ненавидите! (начинает плакать) Ты хочешь, чтобы эта квартира досталась этой воровке? Не бывать этому! (обращается к Кате) Давай сюда свою отраву! (привстает и выхватывает кружку из рук невестки) Моя смерть будет на твоей совести! Уже пора уходить отсюда, мне — умирать, вам — чтобы жить, а что из этого лучше, никому не ведомо, кроме Бога. (Залпом выпивает содержимое кружки и ложится обратно на диван, закрыв глаза). Что стоите и смотрите на меня? Хотите посмотреть, как я умираю? Проваливайте! Вам сообщат о моей горестной кончине!
КАТЯ (нервно). Так! Сереж, если она так хочет, давай уйдем! Ничего ей не сделается, не в первый раз этот цирк! (видит осуждающий взгляд мужа, вздыхает) Сережа, я подожду тебя в машине (уходит).
СЕРГЕЙ. Мама, ну зачем ты так! Сегодня такой день…
МАТЬ. Ладно, тебе, наверное, некогда, у тебя же там гости. Да и мне есть чем заняться. Буду умирать! Поезжай, сынок.
СЕРГЕЙ (махнув рукой). Да какие теперь гости.
МАТЬ: А разве что-то случилось? Всего лишь твоя родная мать, женщина, подарившая тебе жизнь, умирает… Это твое махровое хамство… подкосило меня. Мои ровесницы прекрасно себя чувствуют, а я постоянно болею. Врагам не пожелаешь такого сына, как ты.
СЕРГЕЙ (вздыхает, словно унимая в себе гнев). Да, я ужасный сын! В нашу с Катей двадцатипятилетнюю годовщину совместной жизни я разогнал по домам всех гостей и помчался к матери по первому зову. Разве пожелаешь врагу такого ребенка? Все, я пошел!
МАТЬ. Ну вот, снова мать во всем виновата… Иди, гуляй, сынок. Ты не думай плохого, сынок, никто не узнает про твою подлость. Я всего лишь жалкая беспомощная женщина, которая в минуту бессилия решила попросить помощи у единственного сына, и вот, что я получаю в ответ… Вы празднуете в ресторане серебряную свадьбу, а я должна питаться картошкой…
СЕРГЕЙ (начинает раздражаться). Мама, ну, сколько можно выдумывать одно и то же! Мы звали тебя, столько раз я звонил и спрашивал, когда за тобой заехать! И что услышал в ответ? «Ноги моей не будет на празднике в честь неповиновения воле родителей».
МАТЬ. Правильно, ты всё говоришь правильно. Я и не собиралась к вам ехать, потому что мне ваш праздник даром не нужен. Жила я всю жизнь без ресторанов, и дальше проживу.
СЕРГЕЙ. Ага, то-то ты бигуди накрутила. Значит все-таки собиралась! Так, все, вставай, собирайся, мама, поехали!!! (начинает ее собирать, открывает шкаф, достает ее платья). Так, какое лучше это или, вот бордо!
МАТЬ. Что ты делаешь, Сергей?
СЕРГЕЙ. Мама, едем в ресторан! Одевайся!
МАТЬ. Нет, я чувствую, что эту ночь не переживу. (падает в обморок)
СЕРГЕЙ (остается стоять с мамиными шмотками). Опять. Мама, хватит (в голосе чувствуется неприкрытый сарказм, поскольку такая сцена – не первая между ними). Может, снова вызвать «скорую»?
МАТЬ. Посмотри в шкафу рядом с кошельком. Там, в пакетике, таблетки.
СЕРГЕЙ (встает, ищет). Здесь ничего нет. Только бумажка с названием.
МАТЬ. Значит, закончились. (пауза)
СЕРГЕЙ (роется в пакете, который принесла Катя). Но Катя же принесла кучу таблеток.
МАТЬ. Это все не те! Ну, что ж, раз у меня нет таблеток, то этой ночью я точно умру. Дожила, некому принести родной матери лекарства. Разве могла я подумать, когда ты был маленьким, Сергей, что я не дождусь от тебя даже стакана воды? Но ничего, я тебя прощаю. Возвращайся к своим гостям, оставь меня. Я сейчас умру быстренько. Иди.
СЕРГЕЙ. Я сейчас принесу тебе те, только не запирай дверь. Я быстро.
(берет бумажку с названием и выходит)
МАТЬ (кричит ему вслед). Сергей, раз уж ты собрался в аптеку, будь добр, купи мне четвертинку черного… еще йогурт или кефир и немного сыра…ну ты знаешь, того, в дырочку. Хоть поем перед смертью.
МАТЬ (смотрит в коридор. Видит, что сын ушел. Бодро вскакивает, бежит к двери, запирает ее). Не запирай дверь! Нет, ты слышишь, Марк (кричит вглубь квартиры) Он, точно, моей смерти хочет. Знает же, что соседи алкоголики. Небось, надеется, что они вломятся ко мне и придушат по-тихому, и ему отвечать ни перед кем не придется. Подлец.
МАТЬ (она продолжает одеваться, вот уже стоит перед зеркалом в платье бордо, снимает бигуди, красит губы, открывает шкаф –там пальто и шляпа от МАРКА – ее мужа, который умер. Она разговаривает с ним как с живым). Марк, ну, вот, что они меня все время ругают? Я же вообще для них подарок! Могла бы слечь, и они должны были за мной ухаживать. А так я – хоть куда! (Охорашивается перед зеркалом) Правда, Марк. Я правильно все делаю. Да? Я ведь завещание написала. Я Сережке и Катьке его, воровке, ничего не оставлю. Правильно? Он же только вид делает, что обо мне заботится, а сам только квартиру дожидается. Так ведь? А Сережка-то наш дурачок, хоть и профессор. Зря я тебя отговаривала, надо было из него еще в детстве всю эту дурь выбить…