Кувезенкова увели, и следователь продолжил допрос Мондровского. На вопрос, кого он заносил в папку «Одноразовые» в своем рабочем компьютере, Мондровский ответил: «Он же вам сказал, кого. Кто для постоянной работы не подходит, а так, отвезти, например, документы, когда сотрудники все заняты…» На вопрос, были ли в этой папке сведения о Кувезенкове, Мондровский ответил отрицательно. «Сведения были, но вы их стерли за два дня до покушения на Калмыкова, это определили наши специалисты», — сказал следователь. «Какого покушения! — закричал Мондровский. — Просматривал папки, не вспомнил, кто это такой, и стер! Только сейчас его вспомнил…»
Мондровский нервничал, и следователь решил, что можно рискнуть. Он задал вопрос: «Знаете ли вы Ардальона Борисовича Передонова?» Мондровский явно разволновался. «Мотоциклист» хвастался перед ним шикарным «документом для лохов». Мондровский тогда сказал ему, что имечко надо бы попроще, а тот ответил, что к большим людям с заковыристыми именами больше уважения. Следователю Мондровский ответил: «Такого человека не знаю». Следователь сообщил Мондровскому, что ему предстоит еще одна очная ставка и потянулся к телефону, как будто для того, чтобы вызвать «Мотоциклиста» на очную ставку. Но телефон сам зазвонил. Следователь почтительно выслушал говорившего и сказал: «Все, заканчиваю, сейчас буду!» Затем сказал Мондровскому, складывая документы: «Мы сейчас прервемся, продолжим завтра. Придет мой помощник — подпишите свои показания. Хочу вам сказать, что вы мешаете вести следствие. А раз так, то и мне нечего вас выгораживать. Шемаханов вас не просил стрелять, только поручил собрать информацию о генерале Калмыкове. Значит, вы совершили покушение по собственной инициативе. Мотивы преступления поищем. Ну, например, ненависть к взяточникам, а Калмыкова вам охарактеризовали, как крупного взяточника. Вы узнали, каким маршрутом он ездит, на какой машине, и захотелось вам его застрелить, побороться с коррупцией. «Мотоциклиста Передонова» не знаете, значит, он приснился этому дурачку Кувезенкову. А нам, что Ардальон Передонов, что майор Пронин, все едино. Это — имена литературных персонажей. Кого вы Кувезенкову сказали назвать, того он и назвал. Искать такого человека глупо, Передонов реально не существует. А, на самом деле, вы сами все организовали. Вы — инициатор, вы — и организатор».
Пришел помощник, и следователь спешно удалился. Мондровский провел в камере бессонную ночь. Хоть он и догадался, что «Мотоциклист» не найден, следователь блефует, но, тем не менее, решил кое в чем признаться.
На следующем допросе Мондровский сообщил имя «Мотоциклиста» и сознался, что это он предложил ему Кувезенкова в качестве помощника. Мондровский сознался также, что от Шемаханова получил заказ стрелять в машину Калмыкова, чтобы его испугать, чтобы он без взятки подписал документы.
Стали искать Алексея Федоровича и «Мотоциклиста». Искали преступников, которых следует наказать, никаких полезных сведений они дать уже не могли, все было ясно.
Мондровский и Кувезенков скучали в своих камерах без допросов. Шемаханова допрашивали по два раза в день.
На вопрос следователя, кто сообщил ему, в какой больнице лежит раненый генерал Калмыков, и кто передал Калмыкову в больницу письмо с угрозой убить сына, Шемаханов ответил, что ничего об этом не знает. Тогда следователь пригрозил ему, что начнут допрашивать врачей. Привезут в больницу Шемаханова, займут кабинет и начнут в этот кабинет приглашать по одному врачей-земляков. Найдут и трепача, и «почтальона». После этого отделение будет опозорено, и его, скорей всего, разгонят.
Шемаханов начал торговаться. Договорились, что Шемаханов сообщает фамилию человека, который сказал ему про Калмыкова и передал письмо, а следственных действий в больнице проводиться не будет. Этому человеку скажут, чтобы уволился из больницы «по собственному желанию». Когда на этом договорились, следователь спросил: «А зачем вы Калмыкову смертью сына угрожали?» Шемаханов ответил: «Это я ошибся, честно признаю. Сердце горело, не мог терпеть! Хотел, чтобы Калмыков этот тоже мучился. Я больше трогать никого не собирался, клянусь!»
На вопрос следователя, кто поручил оказать силовое воздействие на уполномоченного правительства Калмыкова, Шемаханов твердо отвечал: «Никто! Он меня лично оскорбил! Это взяточник и негодяй!» Формулировка «оказать силовое воздействие» была найдена в результате спора. Шемаханов не соглашался на глагол «убить», а следователь не признавал глагола «испугать». «Что ж вы за свои деньги это сделали?» — спрашивал следователь. «Зачем за свои? Из сейфа взял!» — отвечал Шемаханов. «А отчитались бы как за эти деньги?» — «Сказал бы, дал Калмыкову, чтобы зачет подписал. Хозяева знают: не подмажешь, не поедешь! Хозяевам все равно, испугался он или деньги взял, лишь бы дело было сделано». — «И вам бы поверили?» — «У нас людям верят! Это в Москве не верят! Расписку даешь, все равно не верят!» И так много раз. С этой позиции сдвинуть Шемаханова не удалось, чтобы найти настоящих заказчиков покушения, нужно было еще работать или согласиться с тем, что преступление совершено по заказу Шемаханова.