Почтовый ящик

— Почему это? — удивился впервые услышанному прозвищу Главного Сережа.

— Потому, что он сказки любит рассказывать, — сказала Валентина Михайловна.

Не охлажденный реакцией сослуживцев Сережа побежал по начальству. Секретарь парткома, выслушав Сережу, сказал, что раз Главный обещал, то он письмо подпишет. Сережа пошел в профком. Председатель прочитал начало Сережиного заявления и сморщился.

— А вы знаете, что любые жилищные вопросы решаются только с сотрудниками, у которых не менее восьми лет стажа работы на нашем предприятии? — спросил он.

— Но тогда я должен был начать работать с пятнадцати лет, — весело ответил Сережа, преждевременно решивший, что дело в шляпе.

— Если мы каждому нагловатому студенту будем раздавать квартиры, то кадровые работники останутся жить на улице, — резко поставил Сережу на место председатель, посчитавший слова молодого человека за неслыханную дерзость.

— Но ведь не квартиру, а гарантийное письмо на комнату… — сбавил тон Сережа.

— Это одно и то же, — сказал председатель. — Они с нас потом за это письмо целую квартиру стребуют.

— Но Николай Александрович не так говорил…

— Николай Александрович, возможно, не в курсе дела. А я вам опять повторяю: вы не можете поднимать вопрос о жилье, вы еще года у нас не работаете.

— Зато наш семейный стаж больше тридцати лет, — попытался отгрести в эту сторону Сережа.

— Как это «семейный»? — спросил председатель, не дочитавший заявление до конца.

— Андрей Прокофьевич Борисов — мой тесть, дочь его, моя жена, у нас работает. Вот так, семейный.

— Вот что, вы идите, работайте. А мы тут разберемся, — взял себе отсрочку председатель.

После беседы с председателем профкома Сережу охватило предчувствие неудачи. А председатель, дождавшись ухода Сережи, позвонил Прокофьичу.

— Слушай, Андрей, тут ко мне зять твой приходил. Купол ему гарантийное письмо на комнату пообещал. Что там у вас такое?

— Да все нормально, ты-то сам как к этому относишься?

— Да парень, мне показалось, наглый. Купол ему насочинял, как всегда, и ему теперь море по колено.

— Нет, нет, парень хороший.

— Так что, подписывать?

— Понимаешь, нас теперь четверо, скоро будет пятеро, тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить. Тесновато в двухкомнатной, — сказал хитрый Прокофьич.

— Так что ж вы не так делаете? — покровительственно раскатился председатель. — Мне ли тебя учить? Собирай бумаги и подавай на улучшение. Ведь новый дом в следующем году сдаем. Там трехкомнатные квартиры по семьдесят пять метров общей площади. Красота!

— А есть шансы? — с надлежащим сомнением в голосе спросил Андрей Прокофьевич.

— Если сейчас гарантийное письмо не давать, то есть, конечно, — пообещал председатель.

— Спасибо, — придал голосу ликующие нотки Прокофьич.

— Значит, так сделаем. Я сейчас письмо это тормозну, а дальше по плану, — удовлетворенно завершил интригу председатель.

В следующий раз Главный принимал Сережу не один, а вдвоем с председателем профкома. Они сидели за огромным столом и с высоты своего величия, из кабинетного далека созерцали, как Сережа плетется от дверей, с каждым шагом сникая и убеждаясь в безнадежности своего дела. Никаких рукопожатий на этот раз не было. Председатель, правда, молчал, говорил только Купол.

— Понимаете, вы ведь только пришли на предприятие. Вы сколько получаете? Сто десять? Вот видите, вы по зарплате еще даже не инженер, а старший техник, — свысока, совсем не так, как в первый раз, говорил Главный. — Поработайте, проявите себя. Тогда и будем говорить серьезно. Что комната? Квартиру вам предоставим!

И так далее в том же роде. Сережа все-таки выпросил ходатайство в исполком о предоставлении комнаты. Но самой главной фразы о гарантированном возврате в нем не было. Сережа побегал с этим ходатайством по разным этажам горисполкома и понял, что впечатления на городских руководителей письмо без гарантии не производит.

ГЛАВА 11

— Слушай, Тань, — сказал Сережа жене после ужина. — А ты можешь написать для меня стихотворение прикладного значения?

— Как это? — внутренне напряглась Татьяна. Разговор о поэзии с неприобщенными, к которым относился Сергей, мог скрывать подвох.

— Понимаешь, у нас у одного мужика шестидесятилетие, хотелось бы от нашей лаборатории стихотворное поздравление ему преподнести, — пояснил Сережа.

— Что надо отразить? — спросила поэтесса.

«И где Танька берет такие обороты?» — подумал Сережа, привычно сожалея, что обратился к жене — все равно толку не будет. Но раз сам ввязался в разговор, нужно отвечать.

— Ну, как… Фамилия его Хорунжий. Мы зовем его «дядя Женя». Воевал, был ранен. У нас занимается всем подряд: отправка изделий на испытания, дежурство по корпусу, отгулы за это дежурство, отправка людей в колхоз, на овощную базу, опоздания на работу и все остальное. Администратор. Другой бы на его месте много крови мог бы людям попортить, а Хорунжий — нет. При такой собачьей работе — приятный человек и правдоискатель. Когда в городской газете напечатали заметку о том, что городская овощная база отказалась от труда привлеченных работников из институтов, то он взял эту газету вместе с очередной разнарядкой на овощную базу, и пошел к секретарю парткома с вопросом, как эти документы совместить. Тот почитал, подумал и ответил глубокомысленно: «Женя, некоторые заметки нужно читать между строк!».

Добавить комментарий