Почтовый ящик

— Понимаете, Сергей Геннадьевич, мы поддерживаем новые формы оплаты труда, — стал говорить директор, глядя то на Сережу, то на стол перед собой. — Ведь мы их сами же и ввели. Но все руководители творческих бригад… или других подобных коллективов, должны понимать, что средства предназначены для исполнителей, для тех, кто работу сделал качественно и в срок, обеспечил выполнение плановых позиций.

— Конечно, понимаю, — легкомысленно согласился Сережа, ему хотелось забрать подписанные документы и уйти, а к чему директор это все говорит, было не ясно.

— Вы или не слушаете меня, или не годитесь для роли руководителя. Вы разговариваете с директором, куда вы торопитесь?

— Никуда, Арсен Степаныч, я вас слушаю, — испугался Сережа, по-прежнему не понимая, чего хочет директор.

— Так я повторяю, новые формы оплаты — это не кормушка. Почему в вашу бригаду включен Бирюков?

— Он же начальник нашего отдела, — автоматически, как само собой разумеющееся, ответил Сережа.

— Он у вас в бригаде, еще в других лабораториях тоже есть бригады, еще по НТТМ получит. Потом окажется, что он получает больше, чем… — директор замялся на секунду, и вместо ожидаемого «чем я», сказал: — …Главный конструктор!

«А, вот в чем дело», — сообразил Сережа.

— Главное, что мы не можем это контролировать, ведь теперь не все деньги идут через нас, — продолжал директор излагать заботившую его мысль о лавинообразном обогащении некоторых своих сотрудников. — Так что советую вам больше думать о выполнении работы и поощрении своих людей. А о руководителях отделов мы сами позаботимся, у нас для этого есть другие средства. Все, можете идти, и учтите мои замечания уже в этой работе.

Такие и подобные случаи были мелкими шероховатостями. Главное состояло в том, что была работа и деньги, которые за нее платили. Сережа руководил работой, и сам решал, кому и сколько. И ни с кем не советовался. Начальство в бригаду после разговора с директором он включать перестал. Ну, вобьешь в список девочку-плановичку, которая помогала бумаги оформлять, ну, еще кого-нибудь, но это мелочи. Времена, когда Сережа привычно делил премию за работу между всеми начальниками, прошли, и Сережа со стыдом вспоминал о тогдашнем своем списке.

________

Бригада работала на полигоне в соседнем городе. Город был похож на их город, в магазинах тоже мало что было. Но это «мало» немножко отличалось от того «мало», которое было у них в городе. Поэтому приезжие инженеры возвращались домой с полными сумками. Возможность покупать, более свободно тратить деньги непривычно удивляла Сережу. Возвращаясь с работы, он в восторге говорил товарищу: «Вот, смотри, я истратил все деньги, много накупил. До получки еще четыре дня, но дома у меня еще есть деньги!»

Но Сережины восторги длились недолго, настали новые времена.

По-прежнему все ходили на службу и в проходной отмечали опоздавших, так же были работы, планы и сроки. Но взбесившиеся цены превратили в ничто инженерские оклады со всеми надбавками. В магазинах появилось все, на автобусных остановках установили киоски со сникерсами и американским спиртом. Пожалуйста, днем и ночью. По улицам неслись иностранные машины. Купить автомобиль или холодильник перестало быть проблемой, только плати. Но эти изменения происходили там, за проходной, в другой жизни. Инженер, пришедший к восьми утра на работу и переложивший из сумки в стол обеденные бутерброды, а целлофановые пакеты засунувший обратно в сумку, чтобы дома помыть, не понимал изменений и не успевал за ними. За несколько месяцев зарплата сравнялась с тратами, необходимыми для прихода на службу: расходы на транспорт, одежду и обувь для работы, на те же бутерброды. Жизнь рванула куда-то в сторону, в обход «почтовых ящиков».

ГЛАВА 31

Маня шла, совершенно не хромая. Как это может быть, ведь ноги у нее разбиты? Сережа ее окликнул, хотел расспросить. Но Маня не обернулась, а, тупо улыбаясь, прошла мимо него в конец, узкой улицы к каким-то людям. Там была кирпичная стена, полосы фиолетовые. Внезапное желание, чтобы Маня туда не ходила. В общем, ерунда, сон…

Маня лежала в больнице в Москве. Врачи там были хорошие, а лекарств — никаких, все больные сами покупали, или родственники, или сослуживцы. Принесли счета на 650 тысяч рублей из трех аптек, примерно 150 долларов по-тогдашнему курсу. Написали заявление, расписались за Маню, и Сережа пошел к директору.

— Что с ней случилось? — спросил директор.

Неужели не знает? Сережа думал, что директор знает.

— Она выбросилась из окна, с четвертого этажа. Попытка самоубийства.

— А что явилось причиной? — снова спросил директор. Наверное, все-таки знает, а то бы воскликнул что-нибудь вроде «Что вы говорите?!».

— Ну, как что?.. Одиночество, безденежье, тоска… — стал объяснять Сережа.

— Какое безденежье? — встрепенулся директор. — Мы ведь регулярно выплачиваем зарплату!

Действительно, в отличие от большинства «почтовых ящиков», у них в институте платили без задержки. Есть чем гордиться директору. Но на эти крохи разве можно прожить одинокой сорокалетней женщине?! Неужели директор этого не понимает?

Добавить комментарий